Раньше театр давал ответы на все вопросы: как жить, как любить, как воспитывать детей и даже как умереть. В театр шли за помощью, за советом. Представление дарило возрождение духа – через смех, через боль. Театр был зоной релаксации, зоной спа, выражаясь современным языком.
Сегодня театр сам готов спрашивать. Вопросы стоят толпой, и никто ими не занимается, а если и возьмутся за какой-нибудь, то все равно не решат. Открыто со сцены звучит «не знаю». И это - всеобщее «не знаю». «Не знаю», как жить, «не знаю», как любить, «не знаю», как воспитывать, как умирать, как верить. Это болезнь времени. Сейчас эпоха незнающих, сегодня живет человек без лица. И ясный определенный ответ появится очень нескоро. Если появится вообще.
«Добрый человек из Сезуана» - спектакль о «проклятом вопросе» - почему добродетель несчастна? Почему счастье существует только для тех, кого не мучает совесть, кто сыто ест и сладко спит? Почему есть зло? Почему боги это допускают?
Спектакль примитивен по сюжету: истязают доброго человека, а он все еще добрый. Но в этой примитивности, в той наивности, с которой преподносится пафос добродетели, в наивности непонимания зла, в детском стремлении к любви – в этом сказывается особенная прелесть спектакля. Такие вопросы - вечно задающиеся и вечно неразрешимые вопросы, их нужно раскрывать примитивно. Нужный эффект возникает – все понимают, что добро ведет к несчастью, но все убеждены в правоте добра. И сама Шен Те, страдающая в стремлении помочь и в попытке составить и свое собственное счастье, понимает это, но отказывается признать другой путь.
В городе Сезуане – нищета. Нищета кошелька и сердца. И светят только добрый человек да водонос. Хотя и водонос – спорный персонаж. Он добр, он сострадателен, но он продает воду, которая по закону и христианскому и попросту природному – общая и бесплатная. Он же ее продает по кружке.
Главная героиня – Шен Те – вечная, как и проблемы, поднятые в пьесе. Такие героини всегда были: добрые до глупости, наивные до слепоты, несчастные до отчаяния, отчаянные до безумства. Они влачат жалкое существования, собирая плевки с последнего пропойцы, снося оскорбления и насмешки, и вместе с тем – без таких людей жизнь невозможна. Это вечный источник, из которого черпают все, кому не лень. А не лень – всем.
Три бога (одного уже мало) пытаются помочь Шен Те и дают ей денег. Но беда не в отсутствии денег, а в устройстве общества, где деньги играют первую роль. Здесь живут для денег, женятся на деньгах, любят за деньги. И от этого страдает Шен Те, а не от скудных средств.
Боги между прочим и открыли Шен Те ее доброту. Сама она не знала о ней, считала себя грязной, недостойной. Истинно, что та невинность подлинная, которая не знает о своей невинности. Так и Шен Те не знает, что есть другой закон кроме закона добра.
Обезумев в итоге от горя и несправедливости, Шен Те выпускает на волю свою противоположность – злую маску, охраняющую ее. Это та же Шен Те, но с другой стороны. Своим счастьем она поступится, но счастьем будущего сына – никогда. Над Шен Те производят суд. Те самые три бога, давшие ей денег и признавшие ее добрым человеком, осуждают ее за то, что она свернула с пути добра, а не терпела. Но тогда Шен Те произносит свою обвинительную речь богам, полную и скорби, и злости. Женщина кричит о том, что не хочет жить в этом мире, что она боится за себя и своего будущего сына, что на этой земле счастья нет. Она умоляет богов не уходить, не оставлять, но свет гаснет и она остается наедине со своим криком.
Таков приговор Бертольда Брехта обществу, религии, человеку. Спектакль, безусловно, классовый, обличающий эксплуатацию человека человеком, но при этом в нем отражена вся абсурдность коммунистического фанатизма, вся его ненужность. Несчастье женщины, которую некому любить, первичнее несчастья из-за отсутствия денег. Мир болен не бедностью, а нелюбовью. И никакие миллионы богов его не исправят. Что нужно делать – никто не знает. Наказ терпеть звучит подло. Гораздо человечнее слова песни – «Конец не может быть плохим. Он должен, должен быть хорошим!» На сегодня – это единственная установка. Ничем не объясняемая и не доказуемая.